Репрессированные таблички. Кто демонтирует знаки «Последнего адреса» в Петербурге и кто их возвращает

В 2023 году в Петербурге начали массово исчезать памятные таблички проекта «Последний адрес» о жертвах советских политических репрессий. В большинстве случаев знаки снимают из-за анонимных жалоб.

Многие жители домов пытаются отстоять таблички и продолжают поддерживать память о репрессированных своими силами. А на месте демонтированных знаков начали появляться их картонные копии — кто их устанавливает, оставалось неизвестным. «Бумага» нашла автора картонных табличек, а также поговорила со сторонниками и противниками всего проекта.

Как петербуржец заметил пропажу табличек

Петербуржец Константин каждый день в теплое время года бегает в Выборгском районе. С тех пор как он впервые увидел на доме на Лесном проспекте таблички «Последнего адреса» в память о репрессированных, это место вошло в его постоянный маршрут.

Константин (имя изменено)

активист

— Года полтора-два назад пробегал и увидел на Лесном, 61 вот эти таблички. Их тогда было меньше — штук 28. И я стал постоянно бегать мимо и смотреть на них. В какой-то момент, несмотря на то, что уже шла война, их стало больше. Я обрадовался, сделал фотографию. А 1 сентября 2023 года бегу и вижу, что ни одной таблички нет.

На Лесном, 61 в 30-е годы жила советская элита: директора, инженеры, начальники цехов, военные начальники, ученые. Константин не нашел информации о том, почему таблички с именами репрессированных исчезли. Тогда он сообщил о пропаже журналистам.

На следующий день мужчина пришел посмотреть на установку таблички на доме Константина Благово на 14-й линии Васильевского острова, а уже через день свежеустановленная табличка также исчезла — петербуржец говорит, что это стало для него «последней каплей».

Кто жалуется на таблички

Проект «Последний адрес» устанавливает на петербургских домах таблички с именами жертв советских репрессий с 2015 года. Как объяснила «Бумаге» координаторка проекта в Петербурге Евгения Кулакова, таблички пропадали на протяжении всей их работы, но не часто.

Евгения Кулакова

координаторка проекта «Последний адрес»

— Все предыдущие пропажи были единичными. В некоторых случаях мы знали, что случилось: например появился житель дома, который был против, но никак не заявлял о себе на стадии согласования — и он снял эти таблички или пожаловался в управляющую компанию. Но чаще всего о том, что произошло с табличкой, узнать не удавалось.

Когда табличка пропадала, на ее место вешали дубликат. Обычно он оставался на месте. Этой осенью ситуация изменилась. Сначала с дома на Лесном проспекте, 61 пропали сразу 34 таблички. Затем в ноябре пропало еще 11 табличек по восьми адресам.

Сотрудники проекта обратили внимание, что иногда таблички снимают после жалоб на портале «Наш Санкт-Петербург» — именно так было на Лесном проспекте, 61. «Бумаге» удалось найти и более ранние жалобы. Так человек под ником Александр К. — автор 199 сообщений на разные темы, в основном о плохой уборке улиц — жалуется на таблички «Последнего адреса» с августа 2020-го. По его просьбе были демонтированы четыре таблички: две — на Старо-Петергофском проспекте, немцу Рейнгольду Гуттенлохеру и греку Ивану Топузису, одна по адресу Жуковского, 31, музыканту и фотографу Евгению Хенкину и одна Григорию Гидони на набережной Фонтанки, 28.

А в апреле 2023-го Александр К. получил отказ. В жилищном агентстве Центрального района на его просьбу демонтировать сразу семь табличек на доме 11 на улице Пестеля ответили, что они не являются «незаконными рекламными конструкциями», а установлены «в память о людях, ставших жертвами политических репрессий в годы советской власти».

За 2023 год, по подсчетам «Бумаги», на портал «Наш Санкт-Петербург» было прислано минимум 19 жалоб на таблички с именами жертв репрессий. Большинство жалобщиков оставляли 1-2 сообщения, пользователь под ником Михаил М. — четыре сообщения, пользователи Александр К. и Александр С. — по пять сообщений.

При этом формулировки сообщений, отправленных на портал от имени разных пользователей, частично совпадают — хотя найти на нем предыдущие жалобы на ту же тему сложно из-за большого потока, мемориальные таблички не выделены в отдельную категорию. В некоторых жалобах упоминается что «„Последний адрес“ был инициирован организацией „Мемориал“», «признанной иноагентом и ликвидированной». Другие начинаются со слов о том, что в Петербурге «установлено 417 металлических табличек».

В администрации Адмиралтейского района, как и ранее в жилищном агентстве Центрального района, отказались демонтировать таблички на Вознесенском проспекте и Гражданской улице, так как это не «рекламные конструкции». Но в большинстве случаев присланные на портал жалобы были удовлетворены (шесть сейчас находятся на рассмотрении). На Лесном, 61 после жалобы «Александра С.» на портале таблички сняла управляющая компания.

Но уже через несколько дней на доме появилась копия таблички памяти расстрелянного в 1937 году профессора философии Хаима Гарбера, сделанная из картона. «Последний адрес» заявил, что не имеет к этому отношения.

Кто и зачем делает картонные копии снятых табличек

Памятный знак философу Гарберу был одной из первых табличек «Последнего адреса» в Петербурге, считает автор копии. «Мне показалось символичным вернуть табличку, с которой всё начиналось», — объясняет Константин.

Человеком, который взял в свои руки восстановление, в его понимании, исторической справедливости, стал бегун, который первым сообщил о пропаже табличек.

Константин (имя изменено)

активист

— Чтобы сделать металлические таблички, мне бы пришлось обратиться в какую-то мастерскую. Это значит, появились бы дополнительные свидетели, которые бы знали мое имя, и долго я бы этим заниматься не смог. Картон легко резать даже ножницами, он дешевый, к тому же оказалось, что переплетный картон хорошо чувствует себя на улице даже в нашу непогоду — не намокает, не разбухает, чуть-чуть изгибается, но я уже нашел способ, как это предотвратить.

Фото: «Последний адрес»

До войны Константин работал менеджером по продажам в петербургской компании. Два года назад мужчину уволили — как он утверждает, из-за участия в митингах. Сейчас он не работает, говорит, что успел накопить на жизнь. Константин вспоминает, что повесить первую картонную копию ему помог житель дома.

Константин (имя изменено)

активист

— Подхожу к нужному дому и вижу, что на месте таблички памяти Гарбера висит лист в файле, а на нем список из 34 имен с номерами квартир репрессированных. И висит он в тех самых отверстиях, где была нужная мне табличка. Я начинаю этот листок перевешивать и слышу за спиной громкий голос „Мужчина, что вы делаете?“. Оборачиваюсь — за спиной стоит мужичок, житель дома. Я показываю ему картонную копию, он смотрит на нее: „Откуда вы это взяли?“, — подумал, что это оригинал. Я переворачиваю, объясняю, что это картон. Тогда мужичок говорит: „А ну дай-ка!“, берет у меня шуруповерт и сам прикручивает эту табличку.

Автор копий говорит, что, несмотря на предосторожности, его часто замечают жители домов — и как правило, они встречают его затею с одобрением. Константин смеется, что с негативными реакциями жителей он почти не сталкивается в том числе из-за своей комплекции: «Я толстый и высокий, кому захочется связываться?». Были случаи, когда жители защищали активиста перед соседями — например, во время установки картонной копии таблички Петру Николаеву.

Каковы правовой статус табличек и позиция «Последнего адреса»

Таблички памяти репрессированных не относятся к элементам благоустройства — мемориальным доскам — или объектам наружной информации или рекламы. С одной стороны, это значит, что согласование с властями установки табличек не требуется, с другой — закон не регламентирует порядок их установки и не защищает их в случае повреждения или уничтожения.

Координаторы проекта определяют таблички как «элементы фасада здания», решение об установке которых принимают собственники дома на общем собрании. Его могут инициировать сами жильцы или управляющая компания, но на практике собрать представителей дома практически невозможно.

«Мы ходим по квартирам и добиваемся ответов от жильцов, — говорит Евгения Кулакова. — Однако в большинстве случаев мы получаем не четкие отказ или согласие, а безразличие или страх поставить подпись».

Признания табличек элементами благоустройства добивается депутат Закса Борис Вишневский. В 2018 году на его запрос вице-губернатор Николай Линченко заявил, что «принято решение о необходимости определения правовой базы для реализации проекта». Однако с тех пор этим вопросом в Смольном никто не занимался. Вице-губернатор Борис Пиотровский считает, что таблички «Последнего адреса» не входят в сферу компетенции рабочей группы по вопросам памяти жертв политических репрессий, потому что не являются мемориальными досками.

В тех случаях, когда есть официально опубликованное решение районных властей о снятии таблички, «Последний адрес» не заменяет ее дубликатом, а сначала пытается его оспорить, говорит координаторка.

Евгения Кулакова

координаторка проекта «Последний адрес»

— Мы написали письма во все районные администрации, которые приняли решения о демонтаже. Мы объяснили, что на заре работы проекта писали в разные комитеты, просили согласовать таблички — нам все отказывали. Пока ответа от администраций мы также не получили. Сейчас большинство табличек мы физически восстановили, но вешать их обратно, пока нет разрешения, мы не будем.

Константин считает, что для восстановления памятных знаков нет необходимости дожидаться решения «Последнего адреса» или кого-либо еще.

Константин (имя изменено)

активист

— Хозяевами этих табличек являются не сотрудники «Последнего адреса», а все мы. Информация на них нужна, в первую очередь, нам самим. Я не из тех людей, кто считает, что за него кто-то что-то должен делать. Мне показали пример: табличка висит. Я взял и сделал такую же сам. Мне не нужно ничье разрешение.

Как реагируют жители и что думают противники установки табличек

К борьбе за возвращение табличек присоединяются и жители домов. После исчезновения памятных знаков с дома на Лесном проспекте инициативная группа объявила сход, чтобы обсудить, как их вернуть.

Янина

жительница дома на Лесном проспекте, 61

— Пришли многие, возмущение было колоссальное. Решили напечатать список имен на бумаге и в файлах повесить на стену. Сделали несколько копий с учетом того, что их могут сорвать. Пытались достучаться до управляющей компании, которая таблички сняла.

Янина объяснила «Бумаге», что совет дома собрать, как и прежде, не удалось. Но жители провели несколько собраний. И если в чате дома звучали голоса противников табличек, то на очные встречи пришли в основном защитники проекта. Сейчас жители регулярно приносят к копиям табличек живые цветы.

Янина

жительница дома на Лесном проспекте, 61

— Эти таблички — свидетели того, что было. Они не дают вычеркнуть некрасивые и страшные факты из истории. Поэтому против табличек так и ополчаются.

О необходимости помнить о жертвах политических репрессий говорит и жительница Адмиралтейского района, которая просит не называть ее имя. Она следит за судьбой таблички памяти расстрелянного поэта Бенедикта Лившица, которую также демонтировали после жалобы.

В декабре 2023 года петербурженка написала обращение к администрации района с просьбой объяснить демонтаж. В администрации ответили, что табличка восстановлена не будет «в связи с отсутствием на настоящий момент согласованных соответствующим образом документов на установку». Вскоре на месте снятой таблички появилась картонная копия.

«Табличка была установлена достаточно давно и подтвердить согласование документально вряд ли бы получилось», — заметила жительница в разговоре с «Бумагой». Повторно обращаться в администрацию она не хочет — боится что привлечет внимание к копии и ее также демонтируют.

У другой петербурженки Ольги были репрессированы, расстреляны и посмертно реабилитированы оба деда. Одному из них, инженеру-конструктору Льву Бекерману, Ольга вместе с «Последним адресом» установила табличку на доме, где он жил — на 7-й Советской, 6. Другому — в Нижегородской области на здании металлургического комбината, где тот работал.

Ольга

внучка репрессированного

— Не хотелось бы, чтобы всё это повторилось: культ личности, все эти репрессии. Хотелось бы, чтобы было нормальное общество.

Ольга рассказала «Бумаге», что недавно навещала табличку на 7-й Советской и увидела, что кто-то маркером написал на ней «меньшевистская дрянь». Ольга купила спиртовой раствор и попыталась стереть запись, но у нее не получилось. В итоге на помощь пришли жители дома: «Они просто проходили мимо и увидели, как я мучаюсь», — говорит Ольга.

Ольга говорит, что хорошо понимает, кто выступает против табличек:

— Недавно была в гостях, зашел разговор на эту тему и человек с «правильной головой» сказал, что, если всем вешать таблички, город превратится в сплошное кладбище. Он сказал: «я когда рос, я гордился, что живу в самой лучшей стране». Таблички, по его мнению, будут напоминанием детям о том, какая у нас неправильная страна, какая у нас неправильная история.

Один из противников табличек «Последнего адреса» согласился поговорить с «Бумагой». Мужчина, подписанный во «ВКонтакте» как Вадим Линин, сказал, что живет в доме 28 на Загородном проспекте, где установлены три таблички. По его словам, его мать имеет статус репрессированной, а один из дедушек пропал в лагерях, однако он не понимает, почему из всех погибших в советское время таблички устанавливают именно жертвам репрессий.

Вадим

житель дома на Загородном проспекте, 28

— Чем жители блокадного Ленинграда, погибшие от фашистов, хуже? Они не заслуживают такого же увековечивания? Почему такая избирательность? Кроме того, немало информации о том, как массово проводилась «реабилитация». Зачастую человек воровал, к примеру, а судили его как немецкого шпиона. При рассмотрении дела на реабилитацию было: «Немецким шпионом не был? Реабилитирован».

Вадим считает, что размещение на домах табличек в память об одних только репрессированных — политический пиар, а единственно правильный способ сохранения памяти о жертвах репрессий — «реальное и честное исследование их биографий и дел».

При этом Вадим, по его словам, сам никогда не пытался бороться с табличками. Но среди жителей домов, где устанавливают памятные знаки, есть и более активные противники «Последнего адреса». Одна из сотрудниц проекта рассказала «Бумаге», что житель дома 13 на 10-й линии Васильевского острова, на котором висит памятная табличка репрессированной художнице Вере Ермолаевой, трижды звонил девушке, говорил, что у него есть личная информация о ней, угрожал «посадить в СИЗО» ее близкого и «закошмарить его по полной», если она не снимет табличку.

Как противники реагируют на установку копий

В Москве в октябре 2023 года тоже появился энтузиаст, который устанавливает картонные копии на месте исчезнувших табличек. Это 56-летний краевед Алексей Орлов.

18 декабря Орлов написал в соцсетях, что после репортажа Deutsche Welle о том, как он восстанавливает таблички, серийная доносчица Анна Коробкова, получившая известность тем, что пишет своим жертвам письма, поставила ему ультиматум: или он перестает выступать в «СМИ-иноагентах» или она сообщает о деятельности Орлова Минюсту.

Петербургский коллега Орлова долго не соглашался говорить с журналистами. Он уверен, что любой его выход в публичное пространство приведет к доносу и политическому делу, из-за которого ему придется прервать деятельность: «Помните, Скочиленко рисовала ценники? Так я-то больше, чем она, нарисовал!». Мужчина говорит, что не готов к тюрьме, потому что впереди у него новые «грандиозные планы».

Константин (имя изменено)

активист

— Знаете, в чем особенность серийного маньяка? Маньяк начинает очень аккуратно и скрытно, но со временем, когда он совершает преступления и они не влекут за собой наказания, он теряет бдительность. Вот у меня сейчас такая ситуация: теряю бдительность, становлюсь наглее.

Всего за прошлый год Константин установил 56 табличек, шесть копий позже пришлось поменять. Четыре — таблички на Невском проспекте, 52 — в начале декабря испортили неизвестные, нарисовав кресты и серп и молот. На Мойке, 32 и Лесном, 61 по одной копии исчезли — мужчина также заменил их на новые.

На вопрос о том, были ли в его семье репрессированные, Константин отвечает: тот, кто считает про свою семью, что в ней не было репрессированных, просто плохо знает ее историю.

Фото обложки предоставлено героем материала